Почему и куда торопятся Вашингтон и Тегеран?

Итак, 17 октября в Женеве завершились переговоры «шестерки» по иранской ядерной программе. Как мы уже писали ранее, они не привели к соглашениям, снимающим вопрос об «иранском атоме» с повестки дня международного сообщества. Но это и было ожидаемо. Вопрос в другом!

Тегеран продемонстрировал совершенно новый подход, выдвинул новые предложения по урегулированию «ядерного вопроса». Вот это главное. По словам верховного представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности Кэтрин Эштон, на переговорах сторонам удалось представить свои позиции по большому количеству вопросов с такой степенью детализации, которой не было прежде. К. Эштон также отметила, что перед следующим раундом переговоров состоится встреча ученых-ядерщиков двух сторон, чтобы обсудить разногласия и наметить практические шаги.

Кэтрин Эштон: альтернативы переговорам нет
Кэтрин Эштон: альтернативы переговорам нет

Новые подходы, созданные на переговорах, как политические, так и технические заделы, имеющие далеко идущие последствия, демонстрируют, что в «иранском ядерном досье» открыта новая страница. На этих переговорах Тегеран доказала серьезность своих намерений настолько весомо, что «шестерке» практически не осталось другого выбора, как принять иранские предложения за основу для будущих встреч.

При всем при этом надо осознать и принять тот факт, что главным в женевском раунде были все-таки не столько иранские новые предложения компромисса, и не столько готовность Запада объективно их оценить. Главным, пожалуй, было желание сторон на скорейшее разрешение проблем вокруг «иранского атома».

Глава иранской делегации на переговорах, министр иностранных дел ИРИ Мохаммад Джавад Зариф заявил о том, что «уже вынесен урок из горького опыта, связанного с принятием в отношении Ирана экономических санкций. Они не принесли никакой выгоды ни одной из сторон, поэтому мы этот горький опыт учли и считаем, что «шестерка» международных посредников должна изменить подходы к решению вопроса иранской ядерной программы».

Прежняя неуступчивость Тегерана, его чрезмерная строптивость, неготовность пойти, хотя бы на частичный компромисс, обернулись для него глубоким и затяжным социальным и экономическим кризисом. Но не меньшие политические и финансовые потери понес и Запад, ближневосточная политика которого без учета Ирана зашла в глухой тупик.

Еще год назад, стороны могли позволить себе затягивание переговорного процесса, проявление неуступчивости и правовую казуистику. Сегодня ситуация коренным образом изменилась. Без прорыва в вопросах «иранского ядерного досье» невозможно включить Иран в процесс ближневосточного урегулирования.

Египет, Ирак, Афганистан, Сирия, Хезболла и ХАМАС, гарантии безопасности аравийских монархий Персидского залива — вот далеко не полный перечень острейших для международного сообщества вопросов, решение которых без прямого участия Тегерана в сегодняшних реалиях попросту невозможно.

С другой стороны, давление и жесткая внутрииранская полемика вокруг курса на «сближение» с Западом, крайне негативная реакция «консерваторов» на «умеренных» из «правительства реформ и надежды», заставляет президента Засана Роухани и команду его единомышленников прикладывать максимум усилий для достижения конкретных результатов на переговорах с «шестеркой».

Умеренный президент за сближение с США и Западом.
Умеренный президент за сближение
с США и Западом.
IRNA

Результатов, которые можно было бы предъявить иранскому народу в качестве доказательства правильности провозглашенного внешнеполитического курса. А торопиться следует! Сейчас, в эти дни, новому кабинету Роухани необходимо в срочном порядке остановить дальнейшее падение экономики, стабилизировать, а затем укрепить национальную валюту, сократить галопирующую инфляцию, на деле повышать жизненный уровень народа, решать острейшую проблему занятости молодежи. Кредит доверия, как считают аналитики, на решение этих первоочередных задач составляет не более шести месяцев. Все эти вопросы невозможно решить без снятия экономических многочисленных двухсторонних и международных санкций. Но без восстановления отношения с Западом это сделать также практически невозможно.

В свою очередь, восстановление отношений с США и Западом невозможно без реального прогресса в решении ядерной программы Ирана. Достижение конкретного прогресса на переговорах с «шестеркой» также невозможно без серьезных уступок со стороны Тегерана.

Вот эта крайне обострившаяся как для Тегерана, так и для Запада объективная необходимость в скорейшем достижении договоренностей по «иранскому атому « и обусловила ту «торопливость», с которой стороны шли на переговоры в Женеве. Темп переговорного процесса высок, предстоящий очередной полноформатный раунд переговоров намечен уже на 7–8 ноября, фактически через три недели. При этом, как уже сообщалось ранее, Тегеран хочет поднять уровень следующего раунда переговоров с «шестеркой» до министерского. Иранцы очень хотят, чтобы госсекретарь США и другие министры участвовали в переговорах. По меркам переговоров Ирана с «шестеркой» это поистине беспрецедентно.

Снова и снова события убеждают нас в правильности прогноза, что в среднесрочной перспективе Вашингтон хочет уйти из региона Ближнего Востока. Слишком дорого ему обходятся «плодовоягодные» и цветочные революции в период «арабской весны». Регион продолжает разваливаться и без крепкой коалиции, но уже без участия США, он грозит рухнуть в пучину неконтролируемого хаоса.

Тегеран же надеется максимально использовать складывающуюся ситуацию для решения своих как региональных задач, так и выхода из сложной экономической ситуации путем нормализации отношений с США и Западом. Все предпосылки для этого есть. Правда, не все этому рады…

Но давайте на время оставим политический аспект и рассмотрим технические вопросы переговоров. Итак, «шестерка» настаивает на заключении с Ираном юридически обязательного соглашения, скрепленного подписью и печатью, заявил пресс-секретарь верховного представителя Евросоюза по иностранным делам Майкл Манн.

В ранее упоминавшемся плане «Конец ненужного кризиса и начало новых горизонтов», представленном в докладе Мохаммада Джавада Зарифа, содержались конкретные предложения, носящие действительно прорывной характер. Суть плана можно свести к четырем коротким, но поистине революционным пунктам:

Первое. Тегеран готов обсуждать ужесточение международного контроля путем проведения внезапных проверок ядерных объектов. Но — в обмен на признание права на мирные ядерные исследования и признание безусловного права развивать мирную энергетическую ядерную программу.

Ранее иранцы категорически возражали против посещения инспекторами и экспертами МАГАТЭ некоторых из них, в частности, лабораторию вблизи Парчина. МАГАТЭ и США подозревали эту лабораторию в работе над нейтронными инициирующими устройствами, являющимися критически важным узлом в производстве ядерного оружия. Иран отметал любые подозрения, но на объект не пускал, мотивируя свой отказ тем, что он является военным и совершенно секретным, но при этом не имеющим к ядерной программе никакого отношения.

Второе. Тегеран готов приостановить процесс обогащения урана до 20 %. Но — не отказаться от этих работ полностью, поскольку 20 %-й уран используется в медицинских и научных целях.

Израиль и США называли этот уровень опасным с точки зрения возможности использовать это топливо для производства ядерного оружия. Это не совсем так, но если дообогатить имеющиеся у Ирана 372 килограмма обогащенного до 20% урана, то теоретически такое опасение имеет право на существование. Сам по себе высокообогащенный уран не является ядерным зарядом, для этого требуется пройти еще довольно длинный путь, но Иран решил снять проблему, гарантируя, что в будущем готов обогащать ядерное топливо до более низких показателей.

Это потребует от иранцев пересмотреть технологические параметры своих реакторов, вынудит их провести работы по переводу действующих и будущих энергоблоков на менее обогащенное топливо, но в целом проблема решаемая.

В свое время тегеранский исследовательский реактор TVR прошел такую модернизацию. Специалисты из Аргентины перенастроили его с работы с 93 процентов урана на 20 процентов.

Третье. Тегеран готов отказаться от излишков урана, обогащенного до 20 %. Но — без вывоза его за рубеж, причем Иран согласен на международный контроль за этими излишками со стороны инспекторов МАГАТЭ.

Иран не отдаст накопленные им запасы — это категорическое его требование. Видимо, уже имеющееся у него топливо вначале будет использовано по назначению, а затем можно будет проводить модернизацию реакторов. В определенном смысле Иран гарантирует себе нормальную бесперебойную работу в случае, если так и не удастся прийти к соглашениям. С другой стороны, у него действительно есть запас топлива, который позволяет работать несколько лет, поэтому иранцы могут позволить себе спокойно подготовиться к модернизации без срыва существующих программ.

Четвертое. Иран готов ограничить количество центрифуг уже имеющимися и обсудить с международным сообществом формы контроля над предприятиями в Фордо и Араке.

В обмен на данные шаги, Иран ожидает снятия с него экономических санкций. Причем — готов к их поэтапной отмене.

На первом этапе — отмена санкций, причем, не всех, а тех, что, во-первых, наложены на него Советом Безопасности ООН и, во-вторых, наиболее одиозных из наложенных в одностороннем порядке Западом в торговой и финансовой сферах.

На третьем этапе, после своеобразного «тестирования» форм и методов международного контроля и внезапных проверок, но не позднее чем через восемь месяцев после заключения соглашения с «шестеркой», отмены оставшихся односторонних санкций, наложенных на него США и ЕС.

Заместитель министра иностранных дел Ирана Аббас Арагчи считает план «логичным, сбалансированным и реалистичным», а также дающий возможность сторонам сделать первый шаг по выходу из тупика в ядерных переговорах.

Собственно, данным планом Тегеран на две трети перекрывает выдвинутые в отношении его ядерной программы претензии Запада. В ходе женевских переговоров это стало достаточно очевидным.

Безусловно, столь серьезные предложения требуют тщательной проработки. Именно поэтому участники переговоров отказались от конкретики в итоговом заявлении, выбрав для него достаточно обтекаемые формулировки. Ожидается, что детализация соглашений, и торг за конкретные уступки будет идти на следующем раунде переговоров.

«Шестерка» и Иран за столом переговоров.
«Шестерка» и Иран за столом переговоров

Можно предположить, что одним из главных вопросов на следующих переговорах, инициированных иранской стороной, будет вопрос о санкциях. Но пока ни ЕС, ни Вашингтон речи о снятии санкций не ведут. Как заявил пресс-секретарь верховного представителя Евросоюза по иностранным делам Майкл Манн, если стороны придут к соглашению, можно будет говорить об изменении режима санкций, введенных в отношении Ирана Советом Безопасности ООН в 2006-2007 годах и затем несколько раз ужесточенных. «Пока будет причина для санкций, они останутся», — сказал Манн. — Только когда мы увидим реальные изменения, будет возможность режим санкций пересмотреть».

Такой же позиции придерживаются и в Вашингтоне. «Пока идут переговоры, мы будем продолжать экономическое давление на Иран», — сообщил представитель госдепартамента США в беседе с журналистами. При этом дипломат не исключил, что санкции могут быть смягчены «пропорционально тем предложениям, которые Иран положит на стол переговоров».

Итак, по всему видно, что и Иран, и «шестерка» намерены в максимально сжатые сроки закончить многолетние переговоры и выйти на конкретные решения. Если так, то к весне 2014 года, с Ирана могут быть сняты санкции. Отсюда возникает вполне законный вопрос: к чему такая спешка? Что произошло, что Соединенные Штаты и Иран вдруг резко отбрасывают разногласия и идут в ускоренном порядке навстречу друг другу?

Интерес Ирана понятен — санкции нанесли очень серьезный ущерб его экономике. Он научился работать и в этих условиях, но проблемы, которые могут подорвать внутреннюю стабильность страны, нарастают. К экономике добавляется вполне весомые социальные трудности, есть очень непростая проблема перенастройки политической системы и аккуратного переосмысления интересов и требований молодых поколений иранцев, которых не устраивает жесткий фундаментализм существующего строя. Конечно, речь не идет о перестройке, как это случилось в СССР, но продолжать делать вид, что все хорошо, иранский истэблишмент уже не может. Поэтому снятие санкций дает Ирану ресурсы, которых ему не хватает для проведения широкого спектра экономических, социальных и политических реформ.

Цели США тоже понятны. Б. Обама, поставив на «братьев-мусульман» в начале «арабской весны», как проводников своей политики в регионе, потерпел сокрушительное поражение. «Братья» оказались политическими импотентами, мечтателями и отвратительными управленцами. Во всех странах, где они взяли власть или получили к ней доступ, они провалились полностью. Ответом стало возвращение прежней элиты и усиление позиций политических противников Обамы в регионе.

Иран в этом случае становится ответом Обамы своим политическим соперникам. Ответом серьезным и вполне действенным. Угроза была воспринята со всей серьезностью — для того, чтобы сорвать намечающиеся договоренности США и Ирана, Саудовская Аравия и Израиль чуть было не поставили регион на грань полномасштабного конфликта после провокации в Восточной Гуте (Сирия). Собственно, и сейчас эта опасность полностью еще не ликвидирована, и этим можно объяснить спешку США в окончании процесса переговоров «шестерки» с Ираном в Женеве.

Вторая проблема, которая вынуждает Обаму идти на срочные договоренности с иранским руководством — Афганистан. Вывод войск НАТО в следующем году неизбежно выльется в приход к власти талибов. Все попытки договориться с ними не сработали, Талибан прекрасно понимает, что буквально через год большая часть Афганистана перейдет ему под полный контроль, и поэтому ему не о чем договариваться с американцами. Годы войны, миллиарды долларов, тысячи человеческих жизней — все впустую!

Россия и ее среднеазиатские союзники крайне обеспокоены складывающейся обстановкой в Афганистане и приходом талибов к власти. Ни Киргизия, ни Узбекистан, ни Таджикистан самостоятельно с ними не справятся. ОДКБ в этом случае становится единственным инструментом сдерживания экспансии талибов на север. Подключение Ирана к мерам сдерживания выглядит более чем обоснованным и логичным.

Замысел Обамы прост и понятен — США, уходя из Афганистана, высвобождает свои силы и одновременно связывает Иран и Россию на афганском направлении необходимостью противостояния талибам. Поэтому Обаме нужен сильный Иран, способный одновременно противостоять его противникам в регионе Передней Азии и на востоке — в Азии Центральной, и при этом быть лидером в зоне Персидского залива. Задача многоплановая и сложная.

Вот интересы сторон и совпали — и теперь нет смысла тянуть процесс урегулирования дальше.

Естественно, ни Израиль, ни Саудовская Аравия не будут довольны складывающейся обстановкой, но это тоже входит в намерения Обамы. Он свяжет своих противников противостоянием с Ираном и высвободит ресурсы для решения проблем на других направлениях.

Вот именно здесь и настало время упомянуть еще о двух событиях из политического закулисья женевских переговоров, которые, возможно, окажут более чем серьезное влияние на дальнейшее развитие как собственно переговорного процесса, так и на отношения Ирана с Западом.

Достигнутое в Женеве соглашение между Тегераном и Лондоном о назначении в короткие сроки временных поверенных в делах и возможном возобновлении деятельности посольств (сейчас интересы Тегерана в Великобритании представляет Швейцария, а интересы Лондона в Иране — Оман) в политическом плане гораздо серьезнее, чем простая нормализация. Лондон и Вашингтон на международной арене всегда выступали согласованно, и нет никаких сомнений, что это решение Даунинг-стрит согласовал с Белым домом.

И поскольку решение состоялось, то с высокой долей вероятности можно говорить о том, что здравомыслящая часть американской политической элиты понимает, что сегодня ключом к восстановлению баланса сил и интересов на Большом Ближнем Востоке являются прямые договоренности с Ираном. Но эта же часть американской политической элиты прекрасно понимает, что в случае резкого поворота к нормализации отношений с Ираном вполне возможно, что всемогущее израильское и саудовское лобби «обеспечит администрации Обамы массу проблем», в том числе и в Конгрессе. В преддверии женевских переговоров администрации Белого дома пришлось даже обратиться к Конгрессу с призывом отложить рассмотрение законопроекта о новых санкциях, которые направлены на полное прекращение нефтяного импорта и столь же полное торговое эмбарго. Примечательно, что за этот законопроект выступают как республиканцы, так и демократы. Впрочем, странность этого альянса объясняется тем, что при разной партийной принадлежности конгрессменов объединяет их тесная и многолетняя связь с AIPAC (The American Israel Public Affairs Committee) и набирающегося темпа саудовским лобби.

Сопротивление переговорному процессу в самих США столь велико, что Конгресс был вынужден вмешаться в деятельность Госдепартамента на иранском направлении, призвав и Обаму, и Керри не отказываться от угрозы применения силы как инструмента общения с Ираном. Тем более, по мнению конгрессменов, именно эта тактика принесла исторический успех в ликвидации химического оружия Сирии и в сирийском вопросе в целом. Происходящее в Конгрессе и Белом Доме является четким отражением того, что происходит сегодня на Ближнем Востоке.

Израиль как всегда против.
Израиль как всегда против

И второе событие. 15 октября, накануне начала переговоров в Женеве, израильский «узкий кабинет по вопросам безопасности» провел специальное заседание, в ходе которого единогласно принял заявление о том, что «представилась возможность достичь подлинного политического урегулирования, которое положит конец военным ядерным разработкам Ирана. Для этого необходимо, чтобы международное сообщество не спешило ослаблять политическое и экономическое давление на Иран».

Но еще более интересные вещи сказал чуть позже израильский премьер Б.Нетаньяху в ходе открытия зимней сессии Кнессета. Его слова о том, что «иранская экономика на гране краха», что «необходимо усилить санкции в отношении Тегерана» — в принципе можно было бы и пропустить, поскольку без этих заявлений у него ни одно выступление не обходится. А вот слова о том, что «позиция многих арабских государств по ряду ключевых вопросов совпадает с израильской» и «мы находимся с ними по одну сторону линии фронта в вопросе иранской ядерной программы» — это уже более чем серьезно. По сути — это и официальное признание наличия антииранской коалиции арабских монархий и Тель-Авива, и объявление войны попыткам США и Европы нормализовать отношения с Ираном.

Следовательно, уже в ближайшее время от этой коалиции нужно ожидать отчаянных попыток торпедировать переговорный процесс в Женеве, сорвать его любыми способами, вплоть до информационных и политических провокаций.

Схожі публікації